ЕГОР КУЗЬМИН " "ХМУРЫЙ" ВЫХОДИТ НА СЛЕД"

Рубрики

Архив новостей

апрель 2024

пон	втр	срд	чет	пят	суб	вск
1	2	3	4	5	6	7
8	9	10	11	12	13	14
15	16	17	18	19	20	21
22	23	24	25	26	27	28
29	30

ЕГОР КУЗЬМИН " "ХМУРЫЙ" ВЫХОДИТ НА СЛЕД"

3 сентября 2014 года

Записки провинциального сыщика

В 2010 году были опубликованы документально-художественные повести этого автора по трем уголовным делам: «Единицы вероятности» (с 11 по 18 июня), «Смягчающее обстоятельство» (с 16 по 24 июля), «Красная шапочка» (с 29 октября по 3 декабря). В 2011 году - «Вылет задерживается» (с 6 по 27 апреля) и в 2012 году - «Улика на шее», «Плата за измену», «Возмездие» (с января по сентябрь). Все вещи прямо из-под пера чапаевского автора попадали на страницы нашей газеты и находили положительный отклик у читателей. Недавно Егор Кузьмин принес новую, восьмую по счету, документально-художественную повесть под названием «Ночные свидетели», которую мы предлагаем вашему вниманию, уважаемые читатели.

8. НОЧНЫЕ СВИДЕТЕЛИ

В зимнее время года темнеет рано. Легковая автомашина остановилась, съехав на обочину недалеко от поворота с улицы Щорса на Железнодорожную. Свет фар сначала погас, затем снова зажегся. Она подвинулась к нему ближе и потянулась правой рукой к рулю, на котором располагался рычажок переключения света, левой она держалась за его колено.

- Любимый, ну погаси свет. Я не хочу, чтобы нас кто-нибудь увидел здесь.

Он в ту минуту вновь и вновь испытывал к ней неописуемое влечение, но понимал, что, погасив свет, нарушает правила дорожного движения, создавая невидимую помеху для проезжавшего мимо транспорта.

Не обратив внимания на услышанное, он страстно обнял ее и увлек за собой в поцелуе. Она в тот момент не понимала, где они находятся и что происходит вокруг. Перед глазами стоял какой-то туман и слышалось близкое дыхание.

- Помогите! - раздался чей-то крик на улице.

Сначала он был каким-то приглушенным и исходил из непонятной глубины. Затем послышался ближе и отчетливее. Он застегнулся, резко принял обычное положение в сиденье и увидел в свете фар, что через дорогу какой-то парень тащит женщину, приставив нож к ее шее. Он увидел его лицо, так как парень, попав в свет, повернулся в сторону машины и глянул, как показалось, прямо ему в глаза.

- Помогите! Помогите! - не унималась женщина.

- Милый, ну что же ты? Давай…

Она ожидала, что он выскочит на улицу и задержит грабителя, но чувство страха, которое он в первую очередь испытывал в ту минуту, удерживало его. Сам же он пытался найти своим действиям другое объяснение.

- Дорогая, я же в нетрезвом состоянии с машиной. А тут наедут милиция, гаишники… Потом мы попадем в свидетели, нас начнут допрашивать… А у нас с тобой семьи. Все сразу откроется, то, что мы долгое время скрываем от других наши чувства, нашу любовь…

- Да? А мне казалось, что тебя ничто не может удержать в подобную минуту. Она отхлебнула глоток шампанского прямо из бутылки.

Парень перетащил женщину через дорогу, и в этот момент из крайнего дома выбежал мужчина высокого роста средних лет. Было очевидно, что он выбежал на крики женщины. Парень сорвал с ее головы шапку, оттолкнул от себя и бросился в сторону лесопосадки, скрывшись в темноте. Женщина, пережив нервный стресс, едва не потеряла сознание, но мужчина удерживал ее крепкими руками и вел в сторону дома, успокаивая словами: «Ничего, Танечка, ничего… Все прошло… Все хорошо. Сейчас придем домой…».

Стоявшая машина в этот момент двинулась с места и, вырулив на улицу Железнодорожную, помчалась по ней в сторону центра города. Мужчина успел глянуть ей вслед.

Утро следующего дня началось у меня разговором с Пырьевой Татьяной Ивановной, которая, говоря юридическим языком, оказалась потерпевшей. К этому времени ее уже успел допросить следователь и выполнить другие действия по делу «О разбойном нападении, имевшем место 14 января 1982 года около 21.00 на перекрестке улиц Щорса и Железнодорожной». Слово было за нами, а говорить пока было нечего. Дело темное в буквальном смысле слова. Но надо было с чего-то начинать.

- Татьяна Ивановна, Вы хорошо запомнили грабителя? - начал я слегка приглушенным голосом, в ту минуту совершенно не надеясь на положительный исход, что, впрочем, бывало со мной и раньше, но не давало повода к тому, чтобы опускать руки и отступать перед трудностями. Передо мной сидела женщина 37-ми лет, интеллигентного вида с темными глазами, из которых, возможно, только в ту минуту исходила грусть. Я обратил внимание, как делал всегда, на ее руки. Они были чистыми и ухоженными, с красивыми розовыми ногтями без всякого лака, и кроме обручального кольца и перстня с небольшим камнем красного цвета на них ничего не было. Для меня уже было понятно, что Пырьева - порядочная, умная женщина и к разряду «побрякушек» ни с какой стороны не относится. Значит, к нападению, которому она подверглась, причастен случайно оказавшийся на ее пути «волк-одиночка». Это осложняло поиск…

- Да, конечно, - с готовностью ответила она. - Следователь только что записал об этом в протоколе.

- Тем не менее я прошу Вас повторить его приметы еще раз, - я старался быть максимально сдержанным и внимательным.

- На вид ему 25 - 30 лет, рост - примерно на полголовы выше моего, одет - в куртку темного цвета с капюшоном, на голове - шапка из меха нутрии также темного цвета. И что мне особенно бросилось в глаза - он похож на нерусского.

Пока я тщательно записывал в записную книжку, которую всегда имел при себе, приметы преступника, в кабинет вошел участковый Алексеев. Вошел, как всегда, тихо, что было свойственно только ему, молча уселся на свободный стул и стал вникать в наш разговор с Пырьевой, чтобы вовремя подключиться к работе. Он умел это делать. Я учился такому подходу у него сам и подсказывал другим, чтобы «смотрели, как Петро разговаривает с людьми, выслушивает их и тактичен в обращении с ними и коллегами по работе».

Увидев вошедшего Алексеева, я с готовностью и теплотой протянул ему руку и, закончив свои записи, сказал:

- Петр Алексеевич, побудьте минуточку с Татьяной Ивановной. Можете с ней поговорить о случившемся, а я принесу кое-какие альбомы.

После незаконченного разговора с Татьяной Ивановной, но именно в момент описания словесного портрета преступника, в голову пришла пока единственная мысль: предъявить ей альбомы с фотографиями лиц, ранее судимых и состоящих на разных видах учета. Обратить особое внимание нужно было на лиц, судимых по статьям 145 и 146 Уголовного кодекса РСФСР, которые имели название «грабеж и разбойное нападение».

- Татьяна Ивановна, - обратился я к Пырьевой. - Вот в этих альбомах находятся фотографии лиц, ранее судимых за грабежи и разбои. Внимательно посмотрите все листы с фотографиями. Может быть, Вам удастся найти человека, напавшего на Вас, или, по крайней мере, похожего на него. Только, пожалуйста, не торопитесь.

- Да, я все поняла…

И Пырьева стала просматривать альбомы.

Алексеев молчал, делая какие-то пометки в своей рабочей тетради. Я тоже молча делал записи для составления плана «Оперативно-разыскных мероприятий по факту ограбления гр-ки…». Подобные планы составлялись по каждому совершенному преступлению, если оно не было раскрыто либо по горячим следам, либо когда личность преступника была сразу известна. Сам же искоса посматривал в сторону Пырьевой. Два альбома, как я понял, она уже просмотрела. Они лежали в стороне, отодвинутые ее рукой. Она просматривала третий. Мысленно я уже и не надеялся на положительный исход.

- Вот он. Точно! - голос Пырьевой прервал поток моих мрачных мыслей.

Пырьева тыкала пальцем в фотографию под номером 109 и твердила:

- Он! Он! - Видно было, что она испытывала радость и не скрывала этого.

Под номером 109 значился некто Михеев Валерий Рашитович, 1961 года рождения, судимый дважды по статье 145 УК РСФСР (грабеж - открытое похищение личного имущества граждан). Фотография была не старая и попала в альбом, судя по всему, с полгода назад с чьей-то легкой руки, которую я мысленно не переставал благодарить.

- Татьяна Ивановна, значит, Вы полностью уверены, что это именно он напал на Вас? - начал я после некоторого молчания.

- Полностью! Без всяких сомнений.

- Так… И Ваш сосед видел какую-то отъезжающую машину в том месте в тот момент?

- Да, видел. Он, кажется, и номер ее запомнил.

- Хорошо. Сделаем так: сейчас Вы идете домой, а завтра в нужное для нас время я Вам позвоню, и Вы вместе с соседом приедете к нам. Повестки я сейчас для Вас выпишу. На работе они подлежат стопроцентной оплате. Договорились? Как фамилия соседа?

- Зотов Илья Николаевич, - видно было, что Пырьева волнуется.

Я вручил ей повестки, и она со словами благодарности вышла из кабинета.

- Благодарить нас пока не за что. А, Петро? - обратился я к участковому.

- Что ты надумал, Степаныч? - Алексеев испытующе смотрел на меня.

- Да ничего особенного. Сейчас устанавливаем полные данные этого Михеева, а завтра часиков в 6 утра заберем его и доставим в наши теплые апартаменты, - я улыбнулся, не сомневаясь, что Петр полностью меня понял. - Познакомимся, после этого поговорим о деле… Устроим официальное опознание. Ну и прочее… Поговорим с соседом Пырьевой…

- Ну и что? Вроде бы другого и не придумаешь, - продолжил участковый.

- Там видно будет, - я протянул руку Алексееву, давая понять, что сегодня мы с ним расстаемся до завтрашнего утра.

А сам после его ухода из кабинета направился к следователю, который вел дело Пырьевой. Это был опытный сотрудник следственного отдела в звании майора: вдумчивый, неторопливый в действиях, но решительный в момент принятия тех или иных решений.

- Разрешите, Игорь Николаевич? - я открыл дверь его кабинета.

- Конечно, Георгий. Проходи, присаживайся, - он улыбнулся. - Ну, вижу, вижу… Тебе что-то удалось добыть по делу Пырьевой. Так? Говори.

- Понимаете, в одном из альбомов, находящихся у нас в отделе, она среди фотографий лиц, ранее судимых за грабежи и разбои, узнала того, кто на нее напал… - начал я.

- И это точно? - по глазам следователя было видно, что он удивлен.

- Да, она уверена на 100%, как говорится.

- Так… Это хорошо! Но, знаешь, сначала надо провести официальное опознание по фотографии и составить соответствующий протокол. Тебе приходилось это делать раньше?

- Нет, - ответил я, хотя мне очень не хотелось разочаровывать Удалова.

- Ничего сложного, Егор. Вот тебе бланк, - он достал из стола бумагу, которая называлась «Протокол опознания личности по фотографии». - Вклеиваешь в специально отведенные места фотографии, среди них, естественно, фотографию подозреваемого. Их пронумеровываешь. Нижние углы пропечатываешь. И в присутствии понятых предъявляешь Пырьевой. Только не забудь: обязательно в присутствии понятых… После чего протокол заполняешь согласно указанным пунктам и даешь всем расписаться. - Следователь объяснял и показывал так, что не понять его было просто невозможно.

- Я все понял, Игорь Николаевич. Вопросов не имею. - Я взял бланк протокола и ушел к себе в кабинет, где мне всегда и думалось легче, и все делалось продуктивнее и быстрее.

Наклеив фотографии и пропечатав их в нижних левых углах печатью «для справок», я стал планировать конкретные мероприятия на завтра. Еще раз посмотрел на фотографию Михеева. Он у меня значился под номером «3». «Даже, если мы его завтра не задержим, Пырьева будет допрошена на этот протокол… Поговорить надо подробно и с ее соседом, после чего его допросит следователь… так, это уже кое-что…».

Утром, встретившись с Алексеевым в обговоренном месте недалеко от дома, где, по данным, полученным из паспортной службы (или как ее называли в народе - паспортный стол), проживал вместе с матерью Михеев, мы направились к нему. Жил он на 3-м этаже в однокомнатной квартире. Когда мы подошли к входной двери, мои часы («дареные», как называли их сослуживцы, так как часы были подарены мне ко Дню уголовного розыска) показывали ровно 7 часов утра. После пятого звонка недовольный женский голос спросил: «Кто?».

- Милиция, - ответил я.

И тут началось, как зачастую было в подобных случаях с абсолютно одинаковыми диалогами при закрытых дверях.

- Какая еще милиция?

- Ну, какая? Настоящая, городская. - Я уже готов был сорваться.

(Продолжение следует).

Комментарии (0)