ИСТОРИЯ СТРАНЫ - БИОГРАФИЯ СЕМЬИ

Рубрики

Архив новостей

апрель 2024

пон	втр	срд	чет	пят	суб	вск
1	2	3	4	5	6	7
8	9	10	11	12	13	14
15	16	17	18	19	20	21
22	23	24	25	26	27	28
29	30

ИСТОРИЯ СТРАНЫ - БИОГРАФИЯ СЕМЬИ

29 мая 2015 года

Хочу рассказать о своих родных, об их личном, очень скромном трудовом фронте в годы Великой Отечественной войны.

Когда началась война, у моей бабушки по отцу Натальи Трофимовны Герасимовой «на руках» было трое детей: Анатолий 12 лет (мой будущий отец), Владимир 10 лет и дочь Валентина трех месяцев. Всю войну бабушка проработала истопником: отапливала дровами и углем здания в районе улицы Пролетарской. Валентина, в замужестве Холомина, потом всю жизнь работала в котельной и домоуправлении того же района, внучка Наталья до сих пор работает учителем начальных классов в школе № 4.

После семилетки мой отец Анатолий Георгиевич окончил курсы счетоводов. В его трудовой книжке была первая запись: 17.II.1943 г. - зачислен учеником счетовода на завод 309, а следующая запись сделана уже после войны: 1.VI.1946 - переведен на должность бухгалтера. В октябре 1948 года он был призван в армию, потом много болел, но старался трудиться по мере сил, а нас, детей, в семье было трое. Отец прожил до восьмидесяти лет. О своем труде в военные годы мало что рассказывал, спазмы в горле и слезы «за все и всех» мешали говорить: было трудно, тяжело, оставался он практически за старшего в семье. Он только в последний год своей жизни не смог пойти к монументу Славы и к памятнику погибшим на кладбище, о чем очень переживал.

Семья моей мамы переехала в Чапаевск в 1938 году. Дедушка Петр Климентьевич Кульков всю войну и вплоть до ухода на пенсию проработал грузчиком на том же заводе 309. В войну неделями не выходили с завода, а кто-то из близких приносил им еду. Дед был очень скромным, добрым и уважаемым человеком в своей среде и среди родственников. Дожил почти до 87 лет, а на памятнике ему зять (мой отец) укрепил фотографию с заводской Доски почета, на ней дедушка в любимой солдатской гимнастерке.

Помню, что бабушка, мамина мать, рассказывала, как ей приходилось рыть окопы на подступах к городу. Может быть, по тем самым окопам в районе старого городского кладбища, где сейчас гаражи вдоль заводского забора, в конце пятидесятых, начале шестидесятых детьми мы лазили, играли в прятки и находили разные гильзы мелких калибров.

Когда началась война, мою будущую мать, Машеньку, в 12 лет отправили в деревню Криволучье-Ивановку. Там ее деды, бабки, тетки всю войну работали в колхозе: выращивали зерно и скотину, этим своим трудом денно и нощно помогали фронту. Дедушкина сестра Александра (Санька), 1910 года рождения, работала на тракторе, пахала и сеяла, сильно обгорела, когда загорелся трактор, прожила более 80 лет, всегда была оптимистична. Ее дочь Вера, по мужу Кумызова, всю жизнь работает на заводе, ныне «Полимер».

Когда стало легче на фронте, Машу забрали назад в город, но для обычной школы она уже была переростком. Начала было учиться в школе рабочей молодежи, но между школой, работой и домом поздним вечером нужно было ногами мерить весь город, а идти было и страшно, и сил не было. Пришлось учебу оставить, навсегда остаться «недоучкой», о чем она жалеет всю свою жизнь. В 14 лет она начала работать в горпромкомбинате в районе базара (старого центрального рынка), как она говорит: «на спичечной», потом «в швейке».

Удивительно, что в свои 86 лет (по моей настойчивой просьбе - интересно же!) мама подробно рассказывает технологию изготовления спичек:

- В столярке мальчишки делали колодки, принесут к нам, а мы на станках делали распиловку, рубили пластинки, набирали их в рамки. Затем рамки макали в масло (стояла целая бочка для масленок к швейным машинам из «Швейки»), подсушивали, обмакивали в серную массу и опять сушили, потом каждую пластинку оборачивали в бумажечку и складывали по две.

В «спичечной» полумрак. Заглянешь в «швейку»: там горит яркий свет, чисто, девчонки сидят, песни поют - завидно. Как-то решилась спросить у начальницы:

- Вам работницы не нужны?

- Нет. А что?

- Я хотела к вам попроситься перейти…

Так мама стала «белошвейкой», впоследствии, пока я не пошла в школу, модницам шила платья, затем некоторое время работала на швейной фабрике, хорошую пенсию заработала себе на химзаводе, ныне «Полимер».

В те военные годы на массовом пошиве шили брюки для воинской части, куртки, на тяжелом пошиве шили мужские зимние пальто, на легком пошиве выполняли индивидуальные заказы: шили платья и кто еще что закажет.

- А что, были тогда и зажиточные люди?

- Никакие не зажиточные люди, обычные. Просто в магазинах-то ничего не было. Кто достанет материал, тот и заказывает.

Кое-что из маминых рассказов о военных годах я помнила, поэтому не унималась, расспрашивала ее дальше, а сама незаметно записывала на диктофон:

- Ой-ой… Тяжело бы-ло… Мужчин не было, оставались одни инвалиды. Мальчишек мало, в столярке работали одни подростки, собирали табуретки, делали лавочки, кровати. Часто в те годы, в 15 - 16 лет, приходилось ездить за старшую в лес за дровами - я одна, деревенская, умела запрягать и управлять лошадью. В конторе редко давали возчика. Был такой случай. Запрягли две подводы. Едем по Крестьянской. Я впереди. Обернулась, а вторая подвода поворачивает поперек дороги на другую улицу. Напарница лошадью управлять не умеет, боится ее, бежит за ней, руками машет и кричит: «Стой! Стой!». А лошадь-то ничего не понимает. Я ее на своей лошадке-то догнала, на ходу запрыгнула, остановила. Говорю: «Не дергай ты ее. Как едет она, так и пусть едет за мной...»

За дровами ездили за Белые домики (в сторону озера Ильмень). Уезжали рано утром. Через речку Чапаевку когда переплывали, когда по мосту ехали или переправлялись по льду. Зимой приедешь, пока найдешь дрова-то, пока соберешь - уже смеркается, увяжешь - уже темно. Иногда снег, буран, дорогу заносило. Выйдем из леса, дорогу не видно, куда ехать - не знаем. Как говорили старики: «Пусти лошадь - дорогу найдет!» Так и делали. А вся дорога-то в кочках.

Возвращались поздно. А на следующий день опять на работу надо. Бывало и так. Придешь утром на работу, а начальница подходит и говорит: «Маш, придется тебе опять поехать!.. Видишь, в чем девчонки-то пришли: в кожаной обуви, легкий платочек на узелочек. Куда же я их пошлю: они там замерзнут, а меня судить будут».

У меня-то были из деревни чесанки с галошами, теплый платок, а когда кого в армию призывали, одежду сдавали, кое-что оставалось, мы перебирали - так досталось мне мужское пальто. Были ли рукавицы - не помню.

Выехали из леса с дровами, а на окраине деревушки вышел хозяин из последнего дома и потребовал выгрузить все дрова прямо к нему во двор. Выгрузили, а что делать: он мужчина, за ним сила, а мы - изможденные девчонки. Горько было…

В 1980 году мы затаенно, со слезами в глазах, слушали, как тесть моего брата (Александра) Давлет Батырович Хайрулин тихо рассказывал о своем боевом пути. Он защищал Москву и в числе единиц из своих остался в живых. «Очень много тогда полегло народу…»

У всех, о ком я здесь вела разговор, были награды за участие в Великой Отечественной войне, в том числе потом и юбилейные. О ком-то здесь не рассказано. До празднования 70-летия Победы в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 годов дожила из моих родных только мама - Мария Петровна Герасимова. Вся наша семья поздравляет ее с награждением очередной юбилейной медалью. Мы (дети, внучки, правнучки) ее любим и желаем доброго здоровья.

В. ГЕРАСИМОВА.

На снимке: Мария Герасимова (1945 год).