«ХИМИЧЕСКОЕ ВООРУЖЕНИЕ – ВОЙНА С СОБСТВЕННЫМ НАРОДОМ»

В 1943 г. в решении проблем безопасности людей на химическом за­воде в Чапаевске уже участвовали санитарные врачи.

18 мая 1943 г. случи­лось несколько событий.

В тот день появилось постановление Государ­ственной санитарной ин­спекции РСФСР по воп­росу санитарного состо­яния завода № 102. В I квартале 1943 г. на заводе было 258 официально за­фиксированных случаев профессиональных от­равлений, в основном за счет цеха № 5, где проис­ходило снаряжение бое­припасов ипритом и лю­изитом. За это время, по официальным данным, умерло от острых пора­жений 5 человек, от хро­нических - 3. В I кварта­ле 1943 г. 17 человек были переведены на профинвалидность в связи с отрав­лениями, 144 - переведе­ны на работы без кон­такта с ипритом.

В 1944 г. решение про­блем безопасности людей на заводе в Чапаевске поднялось на самый вер­хний советский властный этаж.

18 января 1944 г., за 5 дней до начала Корсунь-Шевченковской опера­ции, в приказе по ПГУ НКХП руководству заво­да № 102 указывалось на «факт несвоевременного госпитализирования ра­бочих, имевших тяжелые профзаболевания». Заод­но было обращено вни­мание на то, что «не при­менялся для лечения сульфидин». Как будто поражения ипритом мож­но было чем-то вылечить - они не лечатся и в XXI веке.

29 января 1944 г. Глав­ный государственный са­нитарный инспектор РСФСР обратился с письмом к наркому НКХП СССР, в котором дал оценку неблагополуч­ного состояния спеццехов завода № 102. Он об­ратил внимание на не­своевременную госпита­лизацию рабочих, имев­ших тяжелые профзабо­левания.

Из воспоминаний М. А. Беденчук (Ушениной):

«Собрали женскую комсомольскую молодеж­ную бригаду. Одели нас в два комбинезона, чем-то промасленные. У аппара­та было 10 сосков налива иприта. Мины 82 мм ста­вились в подставки и шли каждая под свой сосок. У одной мины был погнут стабилизатор... открылись 10 сосков, и пошел иприт на пол кабины. Мы ходи­ли по щиколотку в ипри­те, а так как не было ка­нализации, то нам привез­ли опилки и мы их рассы­пали. Дегазаторщик Юпченко их, черные, как бар­хат, собирал в железные баки, мы засыпали их по три раза, чтоб собрать весь иприт.

Дегазаторщик нахо­дился больше нас в каби­не: мы рассыпали и выхо­дили, а он собирал. Мы, четыре девочки, попали в больницу, у кого живот, кто с руками, ну, в общем, все пораженные. А наш бедный дегазаторщик по­разился окончательно и не мог ходить, вернее, у него не было сил. И жена его привезла на са­модельной коляске к зав­кому. Этот случай я без слез не могу вспоминать, как он, бедный, кричал: «Гады, сволочи, мне ведь всего 28 лет, окажите по­мощь, помогите, уми­рать мне неохота». Ну, в общем, он умер.

1 марта 1945 г. был из­дан очередной приказ по ПГУ НКХП. В нем было отмечено, что выделение нового контингента рабо­чих для замены людей, вышедших из строя, дол­жно было побудить руко­водителей завода № 102 на безусловное выполне­ние мероприятий по кар­динальному оздоровле­нию условий труда рабо­чих. Этого не произошло.

Итог 1945 г. За год было принято на работу 140 человек, уволено 397. По инвалидности был уволен 131 человек. Кро­ме того, был уволен по болезни 81 человек (сре­ди них 45 узбеков, кото­рых завезли из Средней Азии в 1943 г.), в связи со смертью - 9; в связи с аре­стом - 24. Сбежало более 49551.

Подведем некоторые итоги.

Трудовые ипритно-люизитные биографии некоторых доживших до 90-х гг. молодых «выпус­книц» цеха № 5 лучше всего характеризуют об­становку тех лет (они на­званы так, как звались в то, до сих пор для них романтическое, время).

Женское ипритное счастье

ГОЛОВА ЛЮДА. С 15 лет - в цехе налива хими­ческих боеприпасов ипри­том и люизитом и их сме­сью (1942), и так до само­го 1945 г. Делала анали­зы, пробы воздуха, зара­женного ипритом, отса­сывала ртом, как автомо­билисты бензин (предва­рительно сняв противо­газ). Поражалась ипри­том неоднократно. Был случай, когда три месяца ходила с пораженными руками на привязи, больничного не давали. В возрасте 55 лет ушла на пенсию на общих ос­нованиях - по старости. Профинвалид II группы с 1992 г.

СЕРГЕВНИНА АНЯ. В цех налива химбоеприпасов направлена в возра­сте 16 лет, отстояла от звонка до звонка все 4 года войны. Имела мно­го поражений ипритом и люизитом. Выжила за счет питания (жительни­ца Чапаевска, имела ого­род). Профбольной стала в возрасте 20 лет, профинвалидность получила в 1992 году.

ФОМИНА ПАША. В цех снаряжения попала в 1943 г. в возрасте 16 лет по повестке. Сначала за­ливала боеприпасы ипри­том и люизитом, через год была переведена на уку­порку готовых изделий. Отслужила до 1945 г. Профбольной была при­знана после войны.

ТОЛМАЧЕВА МА­РИЯ. В 18 лет была на­правлена в цех налива химбоеприпасов ипритом и люизитом, отработала 1942 - 1945 гг. Первое не­излечимое поражение по­лучила через месяц, по­том были другие. Профес­сиональным инвалидом стала в 25 лет. Пенсия ничтожная - нет стажа.

КРАЙНОВА НИНА. В цехе налива химбоеприпасов начала работать с 18 лет по мобилизации, отработала 1943 - 1945 гг. Ни разу не обливалась жидким ипритом и люи­зитом, только дышала их парами, потому что ра­ботала в основном без противогаза. Профзабо­левание назначали и снимали неоднократно. Профинвалидность уста­новили в 1993 г.

БЕДЕНЧУК (УШЕНИНА) МАРИЯ. В цехе налива химбоеприпасов начала работать в 1942 году в возрасте 19 лет. Член прославленной ком­сомольско-молодежной бригады. Имела два ост­рых поражения ипритом с продолжительным лече­нием в больнице. Была снята с налива боеприпа­сов лишь на 5-м месяце беременности (муж рабо­тал здесь же, на наливе, здоровье родившегося ре­бенка было соответству­ющим). Многократно ли­шалась профинвалидности. В настоящее время инвалид II группы.

ЮДИНА (КОРОВИ­НА) МАША. В цехе на­лива химбоеприпасов начала работать по мо­билизации в 1942 г. в воз­расте 19 лет, отработа­ла до Победы. Поража­лась много раз, в боль­ницу не ложилась ни разу. Профинвалидом II группы стала в 1947 году в возрасте 24 лет. Для на­числения нормальной пенсии стажа нет.

БАТУЕВА ВАЛЯ. По­ставлена на налив ипри­та и люизита в боеприпа­сы в 19 лет, отстояла 1943 - 1945 гг. Первое пораже­ние получила вскоре пос­ле начала, согнала темпе­ратуру и вернулась в цех. Когда поражала руки, в больницу не ходила. Была бригадиром женской ком­сомольско-молодежной бригады: давали по 3 - 4 нормы за смену.

КАУЛИНА ВЕРА. Была поставлена на не­посредственный налив химических боеприпасов ипритом и люизитом в 1941 г. в возрасте 21 года, до Победы не дотянула - в 1944 г. стала Профинвалидом. За эти годы сме­нились все люди ее бри­гады, осталась одна.

ТЮКИЛИНА ЛЕНА. В цехе налива химичес­ких боеприпасов отрабо­тала всю войну. Залива­ла иприт открытым спо­собом - из соска «авто­мата». Старалась сильно не разбрызгивать. Коли­чество налитого опреде­ляла шестым чувством (другие средства измере­ния не работали). Мно­гократно поражалась ип­ритом. Бригадир комсо­мольско-молодежной бригады. Получает пен­сию по старости («за ип­рит» не дали).

ПЛОТУЩИХИНА МАРИЯ. Когда в 1943 г. из-за полного выхода из строя всего персонала цех № 5 просто встал, была брошена на прорыв для организации техники бе­зопасности. Цех зарабо­тал, за что была награж­дена значком «Отличник социалистического со­ревнования Наркомата».

Оставалась в цехе до 1945 г. В 1944 г. была тя­жело поражена, два меся­ца пролежала в больнице (с тех пор утрачены обо­няние и слух).

В целом при производ­стве и разливе по боепри­пасам иприта и других СОВ в годы Великой Оте­чественной войны пост­радали тысячи людей. Де­сятки людей погибли на рабочем месте, сотни - уже после того, как полу­чили статус профессио­нальных инвалидов, ты­сячи - в первые же годы после отравления. Таким образом, основная масса участников того жестоко­го производства погибла в первые же послевоенные годы, когда государство о них начало забывать.

Заключение

Надеюсь, после зна­комства с этим скорбным романом, который осно­ван исключительно на документах и свидетель­ских показаниях, чита­тель убедился, что книга написана не напрасно. К сожалению, в делах хими­ческого и биологическо­го чем серьез­но отличается от той лживой лаковой картин­ки, которую скидывают обществу со своего барс­кого стола химический и иной генералитет, а так­же их гражданские после­дователи и услужливые пропагандисты.

И теперь нет нужды скрывать, для чего напи­сана эта книга.

Для того чтобы об­щество поняло, что со­здание самого богатого на свете и немыслимого по разнообразию арсенала оружия против людей, растительности и живот­ных - это и есть причина тех трудностей, которые ныне испытывает наша страна при расставании с этим фантастическим ар­сеналом.

Для того чтобы наше общество поняло, что подготовка к наступа­тельной химической и биологической войне для безопасности Страны Советов была абсолютно не нужна. Никогда. Это была «черная дыра», ко­торая засасывала гигант­ские ресурсы для корм­ления нашего военно-хи­мического комплекса и которая требовала от ни в чем не повинных граж­дан все новых и новых жертв. От природы - тоже.

Для того чтобы наше общество поняло, нако­нец, что системной защи­ты наших граждан от вра­жеских ОВ не смогли обеспечить ни армия, ни в целом вся государ­ственная бюрократия. И они никогда всерьез к это­му не стремились.

Для того, чтобы наше общество поняло, что подготовка Страны Сове­тов к наступательной хи­мической войне - это и был наш, советский госу­дарственный химический терроризм в действии. Против своих. Другого не бывает.

Для того, чтобы наше общество поняло, что после закрытия страниц, связанных с подготовкой к наступательной хими­ческой войне, советский военно-химический ком­плекс и его российские наследники (начиная с армии и промышленнос­ти) оставили на нашей земле множество грязных следов. В первую очередь это неизвестно где нахо­дящееся старое химору­жие, отходы от произ­водства всех поколений химоружия, а также от­равленные и невылечен­ные люди. Химическая война не закончится и в 2012 г., она закончится лишь тогда, когда наше общество сумеет преодо­леть все ее последствия.

Для того, чтобы все наше пока не очень гражданское общество поняло, наконец, что в делах химического разо­ружения необходим об­щественный контроль за действиями всяческо­го начальства и в пер­вую очередь за действи­ями военно-химическо­го комплекса. Актив­ный, дотошный, всесто­ронний.

Без общественного контроля экологичное и гуманистическое хими­ческое разоружение про­сто невозможно. И дело даже не в далеком от иде­алов нраве еще живого военно-химического ком­плекса, а в извечной рос­сийской бюрократии. В отсутствие контроля наша бюрократия все равно обманет общество, сэкономит на безопасно­сти, не выполнит своих социальных обещаний, а деньги растащит. И ника­кие спецслужбы не в си­лах этому помешать, даже если захотят.

Общество должно за­щитить себя от военно­-химического комплекса само. Не надеясь ни на кого - ни на Бога, ни на царя, ни на героя.